Уйдя с футбольного поля, он делал попытки вписаться в жизнь, приноровиться к ней. Например, завёл собственный ресторан. Это, бывает, делают игроки и калибром поменьше, и всё у них выходит. А у него не вышло. Ну не было у него таких способностей.
Странно устроен человек, странно устроена жизнь, странно устроен мир. У Герда Мюллера был один талант — забивать голы. Великий талант. Но ведь футбол рано или поздно заканчивается в жизни. И что остаётся? Второго таланта, для жизни вне игры, у Мюллера не оказалось.
На протяжении немногих лет, одного игроцкого поколения в начале семидесятых, «Бавария» превратилась из рядовой провинциальной команды — второй по силе в Мюнхене после «Мюнхена-1860» — в суперклуб. Это сделали они, Зепп Майер в воротах, Франц Беккенбауэр и Пауль Брайтнер в защите, Герд Мюллер в атаке. Был там ещё Шварценбек по прозвищу Киска, ещё один молчальник и отшельник, ушедший из футбола в 27 лет, скрывшийся от жадного взгляда общественности и тихо открывший магазин писчебумажных принадлежностей, чтобы торговать в нём до сих пор.
Я вот всё собираюсь найти в Мюнхене этот магазинчик, зайти в него и купить там, скажем, тетрадку и ручку. Мне кажется, это будет какой-то такой поступок, который тайной нитью свяжет меня с человеком, чей рейд на последней 120-ой минуте финала Кубка чемпионов завершился страшным по силе ударом с 25 метров, сравнявшим счёт. Какое отчаяние, какая ярость и какая вера гнали его в ту атаку, если шестью минутами ранее именно он «привёз» пенальти в ворота «Баварии»?
Странно, как они играли вместе, Беккенбауэр, с изяществом носивший смокинги и тяготевший к миллионерам и прочим сильным мира сего, и Пауль Брайтнер, носивший бороду, джинсы и живший в комнате с постерами, на которых были Че Гевара и Мао.
«В каждой команде есть два сумасшедших, левый крайний и вратарь». Не помню, кто из немецких тренеров это сказал. Если вы достаточно долго играли в футбол, неважно, на каком уровне, то понимаете глубокий смысл этих слов.
